Неточные совпадения
— А то здесь другой
доктор приезжает
к больному, — продолжал с каким-то отчаяньем Василий Иванович, — а больной уже ad patres; [
Отправился к праотцам (лат.).] человек и не пускает
доктора, говорит: теперь больше не надо. Тот этого не ожидал, сконфузился и спрашивает: «Что, барин перед смертью икал?» — «Икали-с». — «И много икал?» — «Много». — «А, ну — это хорошо», — да и верть назад. Ха-ха-ха!
Я с Зеленым заняли большой нумер, с двумя постелями, барон и Посьет спали отдельно в этом же доме, а мистер Бен, Гошкевич и
доктор отправились во флигель, выстроенный внутри двора и обращенный дверями
к садику.
Надежда Васильевна в несколько минут успела рассказать о своей жизни на приисках, где ей было так хорошо, хотя иногда начинало неудержимо тянуть в город,
к родным. Она могла бы назвать себя совсем счастливой, если бы не здоровье Максима, которое ее очень беспокоит, хотя
доктор, как все
доктора, старается убедить ее в полной безопасности. Потом она рассказывала о своих отношениях
к отцу и матери, о Косте, который по последнему зимнему пути
отправился в Восточную Сибирь, на заводы.
Жрец Фемиды, обругав еще раз земскую полицию,
отправился и через несколько минут прислал требуемое от него дело, а Вихров между тем, написав
к доктору отношение, чтобы тот прибыл для освидетельствования тела умершей крестьянки Анны Петровой, сам, не откладывая времени, сел в почтовую повозку и поехал.
На другой день после второго спектакля, рано утром,
доктор получил записку от Майзеля с приглашением явиться
к нему в дом; в post scriptum’e [Приписке (лат.).] стояла знаменательная фраза: «по очень важному делу». Бедный Яша Кормилицын думал сказаться больным или убежать куда-нибудь, но, как нарочно, не было под руками даже ни одного труднобольного. Скрепя сердце и натянув залежавшийся фрачишко,
доктор отправился к Майзелю. Заговорщики были в сборе, кроме Тетюева.
В избранный для венчания день Егор Егорыч послал Антипа Ильича
к священнику, состоящему у него на руге (Кузьмищево, как мы знаем, было село), сказать, что он будет венчаться с Сусанной Николаевной в пять часов вечера, а затем все, то есть жених и невеста, а также gnadige Frau и
доктор,
отправились в церковь пешком; священник, впрочем, осветил храм полным освещением и сам с дьяконом облекся в дорогие дорадоровые ризы, в которых служил только в заутреню светлого христова воскресения.
— Приготовим! — сказала докторша и, несколько величественной походкой выйдя из спальни мужа, прошла
к себе тоже в спальню, где, впрочем, она стала еще вязать шерстяные носки.
Доктор же улегся снова в постель; но, тревожимый разными соображениями по предстоящему для него делу, не заснул и проворочался до ранних обеден, пока за ним не заехал исправник, с которым он и
отправился на место происшествия.
Переночевав, кому и как бог привел, путники мои, едва только появилось солнце,
отправились в обратный путь. День опять был ясный и теплый. Верстах в двадцати от города
доктор, увидав из окна кареты стоявшую на горе и весьма недалеко от большой дороги помещичью усадьбу, попросил кучера, чтобы тот остановился, и затем, выскочив из кареты, подбежал
к бричке Егора Егорыча...
— Начали, — говорит, — расспрашивать: «Умирает твой барин или нет?» Я говорю: «Нет, слава богу, не умирает». — «И на ногах, может быть, ходит?» — «На чем же им, отвечаю, и ходить, как не на ногах».
Доктор меня и поругал: «Не остри, — изволили сказать, — потому что от этого умнее не будешь, а
отправляйся к своему барину и скажи, что я
к нему не пойду, потому что у кого ноги здоровы, тот сам может
к лекарю прийти».
Однажды, это было уже в конце июня,
доктор Хоботов пришел по какому-то делу
к Андрею Ефимычу; не застав его дома, он
отправился искать его по двору; тут ему сказали, что старый
доктор пошел
к душевнобольным. Войдя во флигель и остановившись в сенях, Хоботов услышал такой разговор...
— Да, вчера он приехал с приказаниями
к нашему авангардному начальнику, обедал у него и потом
отправился вместе с ним прогуливаться вдоль нашей цепи; какая-то шальная пуля попала ему в грудь, и если
доктора говорят правду, так он не жилец.
Она немедленно уехала
к Бенису и часа через два опять приехала ко мне с блистающим радостью лицом:
доктора прямо от меня
отправились в совет гимназии, где подписали общее свидетельство, в котором было сказано, что «совершенно соглашаясь с мнением г-на
доктора Бениса, они считают необходимым возвратить казенного воспитанника Аксакова на попечение родителей в деревню; а
к прописанному для больного декокту полагают нелишним прибавить такие-то медикаменты и предписать впоследствии крепительные холодные ванны».
Стал я понемногу поправляться. Однажды мой
доктор и говорит: «Слушайте, сэр, не все же вам без дела околачиваться; у меня есть для вас в виду место. Хотите поступить конторщиком в „Южную звезду“?» — «Помилуйте, с руками, ногами!» — «Ну, так
отправляйтесь туда завтра
к одиннадцати часам, спросите хозяина и скажите, что от меня пришли. Он уже знает».
Для излечения
доктор посоветовал Кольцову пользоваться купаньем в Дону, и он
отправился для этого на дачу
к одно-му из своих родственников.
Мария Астафьевна всхлипнула и убежала с нарастающим громким рыданием, такая маленькая в большом и высоком коридоре, как девочка.
Доктор Шевырев посмотрел ей вслед, еще раз взглянул на часы и, покачав головою,
отправился к себе наверх.
Павел Сергеевич тотчас же вместе с
доктором отправились к трупу, лежавшему, как известно, на берегу реки Енисея при дороге, которая шла невдалеке от заимки Толстых. Оставив лошадей в заимке, они пошли пешком. Их сопровождали прибывшие одновременно с ними староста поселка и трое понятых из прислуги высокого дома.